Кланяюсь своим дедам
В видеоряде от телеканала История есть ошибка. Поезд Победы прибыл в Москву не 10 мая 1945 года, а два месяца спустя, в июле 1945 года. всё сказано об этом.I. Золотой аккордеон Светлой памяти моего деда, Егора Кузмича Болгова, Солдата-Победителя. В год Победы ему исполнилось 45 лет.1Есть городок, где солнечные ливниПытают страстью яблочный налив –Задиристый и разудалый Ливны,Гармонями и счастьем шаловлив. *На стыке двух времён, в их колыбели,Целованный орловским соловьёмРодился дед: в предутренней купелиОн закричал над будущим жнивьём.Ровесником неласкового векаРастил с женой Матрёной сыновей,Но сорок первый, этот год-калека,Забрил трёх старших в грозный суховей.За ними дед мой с ливенской гармошкой,Страданьями оплакивая дом,Перед порогом постояв немножко,Ушёл на фронт, в его кровавый гром.В нём звёзды гарью с пеплом обрастали,А смерть ложилась жизни поперёк…Дед матерился: «Х…рен вам! Я из стали!» -И Божий дух его от пуль берёг.Войну прошёл без ран и без контузий,Царапины лишь от большой беды:Домой вернулся с ворохом иллюзий,Рождённым вновь, но только что седым.Трофейный инструмент привёз из Вены,«Вельтмайстер» - золотой аккордеон,В напевах зазвучала перемена,Настоянный на стонах новый звон.Узнав, что никогда не будут вместе,Трёх старшеньких угробила война,Дед раскромсал немецкий лад из местиИ вышвырнул всех бахов из окна.До смерти он не звякал орденами,А по зароку не плясал, не пел:Стыдился и корил себя сынами,Что вместо них в той бойне уцелел.Я помню три рубля на каждый праздник,Охрипшим баритоном мысли вслух,Но главные из тех подарков разных –Фамилия и абсолютный слух.2Смотрю задумчиво в былые дали,Пуская клубы дыма, повторюТвои слова в расплаве гордой стали –К чему мартены я в душе творю?Чтоб весь металл кладбищенской оградыПодонок-мразь заныкал за рубли,Тупой вандал военные наградыВ коллекцию за баксы соскоблил?Не дожил ты до времени, где крадаСожгла не тело, выгрызла мораль,Убила гордость, где гуляла правдаИ кровью бед оплакала «ура!».Хвала судьбе, что не познал ты горечьОт боли скопом преданной страны:Я сам тогда глумился в глупом ореЗа сладкий мёд в обёртке и штаны.Не слышал ты крикливых либералов,Работал, жил и чёрный хлеб жевал.Да мало ли война любви украла,Чтоб век сынов отцами доживать.Страдал, скорбел и медленно спивался –На каждый день два восемьдесят семь. *Не слышал мир твои три такта вальса,Гармонь нырнула в паутины сеть.Ты никому не дал её коснуться,Молчанье горя выстрадала жизнь.Просил - когда усну, чтоб не проснуться,В могилу рядом песни положить.В тот год погиб улыбчивый Гагарин,Чуть раньше умер тайный Королёв,Меж ними ты, обласканный богами,С гармонью на погосте тихо лёг.* - в 60-е годы прошлого столетия поллитровка водки стоила 2 руб. 87 коп. Дед, как только уволился с металлургического комбината, будучи уже пять лет в пенсионном возрасте, похоронил своего однополчанина. С ним он прошёл всю войну. Деда круто запил.Боевые друзья, начиная с 1941 по 1965, пока один из них не умер, были всегда рядом и поддерживали семьи друг друга, даже их могилы на старом кладбище луганского Алчевска находятся рядом.Приписка.Всё-таки в 60-е годы унынию не было места и юмор процветал. Представьте себе, что сотворили власти с помощью математиков при ценообразовании стоимости поллитра водки - 2 рубля 87 копеек, и чекушки, то есть половины поллитра, 250 миллилитров, - 1 рубль 49 копеек. Давайте возведём стоимость чекушки в степень стоимости поллитровки, то есть, 1.49 в степень 2.87. Поразительный результат!!!!! Мы получаем число Пи, а это 3.14. Да, число Пи бесконечно. Я провёл маленький эксперимент и добился совпадения до 20-го порядка после запятой. Мы же понимаем, что 2.87 - это округлённое число. Допустим, 2.87123456 или 2.8723456 и так далее - это округление до копеек, то есть до 2 рублей 87 копеек. То же самое и с 1.49. Удивляюсь и улыбаюсь.II. Сорок сороков Светлой памяти моего деда Егора Трифоновича Филина, Солдата-Победителя. В год Победы ему исполнилось 40 лет.Здравствуй, незабвенный деда!Знаю, что твоя ПобедаТо прыжок из ада к бедам,Злая власть с цепями следом.Попрощаться не успел тыС табунами летом спелым,Не успел скосить пшеницу…Мне то время горем снится.Деда, деда, где ты был…В поле хлебушко растил.По бумажному доносу,С кровью, брызнувшей из носа,Был назначен вне народаТо ли богом, то ль уродом.А жена твоя, Федоска,В камере изгрызла доскиНа руках с грудным ребёнком,Умершим в сырых пелёнках.Деда, деда, где ты был…К Сахалину дырку рыл.Утирался драным флагомИзмождения в Гулаге.Чудом выжил в том аврале.А в стране безбожно врали.Боль и стон освобожденья,Сорок дней сплошного бденья,Встречи горестной волна –Деда в дом - за ним война.Деда, деда, где ты был…Миус-фронт собой закрыл.Ты над хлебом только гнулся,А в штрафном бою - споткнулся,Ржавой миной захлебнулся,Пил взахлёб и поперхнулся.Сорок суток госпитальных,Красных простыней фатальных.Чудом выжил, улыбнулсяИ к водице потянулся.Деда, деда, где ты был…Воду с люминалом пил.Став калекой, ты не спился.Закрутил работы спицыС раннего утра до ночиЧерез боли, что есть мочи.Затерялся в были вёрткойДокументов нужный свёрток. *Сорок лет со дня ПобедыПросто жил, забыв обиды.Деда, деда, где ты был…Хлеб с одной ногой косил.Только в восемьдесят пятомПеред сельской школой в пятнах,Перед строем и парадомВоенком вручил награды.Через слог, напрягши зренье,Ты прочёл: "…достовереньеВетерана ВОВ" - и сник,Брызнул слёз живой родник.Деда, деда, где ты был…Воду из криницы пил.* - Дед ушёл на фронт 25 июня 1941. Получив тяжёлое ранение и контузию, был комиссован из госпиталя как инвалид. Дошкандыбав до родной станицы, через короткое время был вынужден прятаться в лесу. Пришли немцы. Бабушка от испуга за жизнь мужа так "заховала" дедовскую военную форму с документами, что потом это не смогли вовек отыскать. Мне представляется, что она всё сожгла, боясь доноса того человека, который, как ни странно, оставался в станице и из-за которого дед попал в дальневосточный Гулаг, а бабушка с грудным ребёнком на руках - в армавирскую тюрьму, моя четырёхлетняя мама - в детдом. Через месяц с небольшим (может сорок дней?) немцы были выбиты из станицы. Дед , отстроив новый дом, жил и растил четырёх детей вместе с моей бабунечкой. Это было главное для них. То, что дед не числился не только в инвалидах, но и в ветеранах войны, а бабушка после тюрьмы и до конца жизни жила без паспорта, было далеко второстепенным, даже ненужным. Будучи глубоким стариком, мой дед получил письмо с поздравлением 40-летия Победы и приглашением в районный центр, станицу Отрадную, на празднование этой даты, где и были вручены ему награды, удостоверение ветерана ,а заодно и прибавка к пенсии. Старый человек не смог сдержать слёз. И не правительство вдруг вспомнило о солдате. Это его уже зрелый сын и мой дядя Иван Егорович Филин написал письмо в Министерство Обороны СССР, но дед об этом не знал.Что самое главное и что мне удалось впитать в жизни от дедушки и бабушки, так это любовь и преданность к родным местам. Несмотря на пережитые тяготы, они никогда не ругали и не хаяли свою Родину, они просто трудились, не сетуя на усталость, и получали от этого радость, они просто растили в любви своих детей и каждый божий день кропотливо делали жизнь лучше.Никогда они не стеснялись своей русскости, они гордились этим, но гордость никогда не была кичливой. Они всегда оставались вольными казаками, а этим всё сказано.