Ахтаниз и кермек
I. Задумаю, чтоб так всегда …Приятно печку растопить,Вдохнуть смолистый аромат,И втайне от людей кутить,Листая старые тома.Собака зарычит в ночиНа звук, что бродит у свечи,Запляшут тени на стенеИ закрадётся страх ко мне.Шуршаньем тайны из углов,Тревожной песней стайных словЗовёт меня та глубина,Где нет оков, но нет и дна.Иду болотом давних лет,Затянут жижей чей-то след.Дышу чахоточным цветкомИ задыхаюсь - в горле ком.Но всё истома победит -На кресле гордо засопитВаш чародей от юных нег,Хранимый музой и во сне.К утру, когда остынет печь,Заглянет мать, попросит лечьМеня в холодную кровать,Но боле я не стану спать.Открою дверь в морозный свет,Коснусь мечтою всех планет.Падут небесные лучи,Как родниковые ключи.Задумаю, чтоб так всегдаДверь открывалась поутру,Чтоб та далёкая звездаМогла благословить на труд.1978II. Юноша в Фанагории1О, Нина, милая подружка,Твой Ахтанизовский лиманВплетался солнечной игрушкойВ наш упоительный роман.Закат алел и был отраден,Спускаясь в летние пески.Мне слаще спелых виноградинТвои набухшие соски.Ласкал тебя, а волны берегВ приливе нежном и хмельном.Был диким, ненасытным зверем,Бурливым, молодым вином.В том виноградном звёздном миреБыла ты лучшим божеством.Но где вино былого пира,Наполненного волшебством?Где обвивающие руки,Где плечи, волосы и взгляд?От упоительной наукиОстался только сладкий яд.19782Ты помнишь, Нина, Сурожское море,Что налетало брызгами прибоя,Пропахшие ракушечником зори,Залившие нас огненным припоем.Залётный ливень летнего Азова,Подобный кисти спелых виноградин,Стучал по сердцу августовским зовом –Не расставайтесь дети, бога ради.Взлетевший ветер северной ТаманиПогнал грозу по радуге к АнапеИ спрыгнул в Ахтанизовском лиманеНа плот любви с названием «Анапест».Мы радовались, молниям внимая,И поднимали парус белой гривой…Не дал нам бог ни осени, ни мая,Но был июль наш ласково игривым.И сколько б сердце морем не штормилоТой встречи так живительны танины:Тем летом те слова – любимый, милый…Мне горько от любви. Жива ль ты, Нина?20113Из лета лет в излёте льётся слово,Сжимает выдох, падая на грудь,Но нет в нём смысла злобного и злого,А только нежность и немая грусть.На лёд и снег в развалах расстояний,В разрывы льдин у бездны полынейЛожится свет из божьих подаяний,Чтоб день казался ярче и длинней.Ах, пыльный зной под куполом созвездий,Великий маг загара на плечах,И скрип весла, где радостные вестиИскрятся каплей и мечтой лучат.Я помню, мы ныряли в ерик рыбкой,Плескали брызги к солнцу в синеву,Нам отвечали радуги улыбкойИ осыпались влагой на траву.Наш плот любви с названием «Анапест»В трёхсложном гимне совами кричал.Не знал июль, что бог во тьме, Анубис,Готовит нам не к радости причал.Не в том беда, что мы с тобой расстались,А в том, что новых встреч не дождались.Быть может, наши сны чужими сталиИ с юной страстью сгинули вдали.Но счастье в том, что оттиском на водахЗастыл в таманской неге поцелуй,А время губ, шалея год от года,Бросает память жаждой на золу.1986. 2018III. На пляже станицы ГолубицкойУ моря в песочную кромкуПрибой непрерывно толкаетТо шорох, то шелест негромкийИ с ветром песчинки ласкает.Иду в очарованный шёпотИ мерно стихами считаюТо крики, то стоны, то ропотОт чаек, собравшихся в стаю.Ракушки хрустят под ногамиИ колют историей стопы,О том, что русалка нагаяВ щекотке печали утопит.Лученье ложится на кожуФольгой из латуни и бронзы.Вдали белый парусник ожил,Расцвёл, будто белые розы.К нему облака потянулись,Прильнули игриво и пенно,В пучине лукаво тонулиПод выкрики чаек - измена!В ответ на истошные зовыВолна улыбалась им гривой,И вторило вслед Приазовье –Живите и пойте счастливо!1985IV. Глядя на грязевые вулканы Тамани*Под зовы неба из песков Азова,На волю, где любовь мечтать устала,В размывы пятен кислого озонаРосла гора в оттенке краснотала.Потоки грязи на лучах закатаСочились кровью выпуклого глаза.Вулкан бурлил и всхлипывал токкатой,Урча в утробе звуками из газа.Волна под крики птичьего испугаЛизала тени сернистого кала.Земля гудела и рыдала фугой,Которую держать в себе устала.Прибойный запах рыбной чешуёюЗавесил воздух до небесных ветров.Двуокись серы палевой змеёюГлотала мир, который ниже метра.Жевала мякоть спелых виноградин,Давила их, глумилась той утехой.Застыли звёзды над отравой смрада,Упала ночь таинственностью тихой.Стелился стих подобно этой сере,Из губ срывался, падая в песчаник.Он так хотел насытить атмосферуДыханьем счастья, что от розы чайной.* - в конце 80-х прошлого столетия был свидетелем зарождения грязевого острова в Азовском море, примерно в трёхстах метрах от центрального пляжа станицы Голубицкой, что в шести километрах от г. Темрюка. Первый же шторм размыл островок.1990. 2011V. Не миражи и не обманНе миражи и не обманМой Ахтанизовский лиман.Там воздух - рыбья чешуя,В густой камыш плывёт змея.В ней символ выверта из дней,Что в иле теплятся на дне.Здесь зарождение предгорийВ азовской пене Фанагорий.То Мань, а попросту Тамань,Где к морю ластится Кубань.Подобно натиску ветровНесётся стая осетров:Икринок липкий виноградНа жизни выкрестит - игра.У берегов, где пахнет верест *Уходит смерть бесшумно в нерест.Слова и песни на зареВ потеху ушлой детворе,Что во дворе и за двором,У крика чаек без ворон,Уйдут за новый поворот,Качнув мой ворот у ворот.За ними прах отец покоит **На дне судьбы песочных коек.Не злись, прости меня отец,Живу и маюсь в темноте.Ты мне бессмертие отдал,Оно вкуснее, чем еда.Да вот беда, я растерял,Где стопы меряла стерня,Слова любви о грустной вере,И вырос Каин в полной мере.* - Зафиксировано множество народных названий тимьяна (в большей степени относящиеся к виду Thymus serpyllum — Тимьян ползучий): богородская трава, боровой перец, верест, жадобник, лебюшка, лимонный душок, мухопал, чабрец, фимиамник, чебарка – Ошанин С. Л. Возвращение к травам // Дары природы / В. А. Солоухин, Л. В. Гарибова, А. Д. Турова и др / сост. С. Л. Ошанин. — М.: Экономика, 1984. — С. 63. — 304 с. — 100 000 экз** - На Тамани, в станице Голубицкой, похоронен мой отец2013VI. Слёзы солнца - абрикосыСлёзы счастья, брызги солнца – абрикосы,А над ними вьются въедливые осы,А над теми изгибаются лучи,Над лучами тихо музыка звучит.А за музыкой, за далью и мирамиЗвуки жизни безвозвратно умирают.Протяжённость этих божьих паутинПредложила мне за песнями уйти.Размышление о счастье при уходе...То ли прыгнуть, то ли облаку в угодуЗамереть над ненаписанным стихомИ забыть катать по горлу слёзный ком.2012VII. Мечта и ветер блужданийВетер блужданий, судьбой озабоченный,Пыль на дороге закручивал венчиком,А на развалинах дня за обочинойВечность пружинила крылья кузнечикам.Время звенело стальными монистами,Месяц и звёзды звучали цикадамиИ заливали молитвой неистовойНочь, что сгущала мечту над закатами.Ягоды с неба одежду кровавилиПели об устье тобою не пройденном,Пели о грусти, надежде и славилиВеру в любовь, что с корыстью распродана.Если бы мне обратиться тем облаком,Тихо оплакать печали безумные,А на рассвете прийти в новом обликеИ прикоснуться к вам ветреным зуммером.Будет росой и цветами умасленоТо, что казалось в пустотах запальчивымИ колыхалось на шторах напраслиной -Я приласкаю вас солнечным мальчиком.2014VIII. На хриплом, стареньком диванеНа хриплом, стареньком диванеЯ примостился одиноким.В углу отеческой нирваныОтрезал все призывы «нокий».Ах, эти трахальные звуки,Их гаджет с виджетом в девайсе,Где на олбанском лают суки,А суть тех лайков - раздевайся.И сэлфи. В жажде постояннойСвою фейсню увековечить,Кадрится фрик в инетной яме,Как будто слава сердце лечит.Смотрю на стены из саманаИ чёрно-белых фотографий,Где дед с отцом призывно манятПонять в судьбе их давний трафик.Лицо свободы, взор орлиный,Но из души лучит заботаВ наш день, то радостный, то длинный,Святые думы о работе.Я помню запах на покосе,Запевы жаворонка в зное,Стога, что плыли мерно в осеньБольшими жёлтыми каноэ.За ржаньем рыжих жеребятокГремели громы в грозной взвеси,А мы не чувствовали пяток,Когда бежали под навесы.И песни на закате аломВ конце бурлящейся толоки …Ваш внучек славный, добрый малый –Был самый лучший в мире логин.Поляны чёрно-белых пятенПируют в глянцевой бумаге:От «аз» по «буки»-«веди» к «яти»Бегут года, краснеют маки,Желтеет поле новым хлебомАлеют ягодой калины,В молочном воздухе у хлеваБелеют речи и былины.Картины духа для прозрений,Для озарений дня и ночи,Чтоб каждый стон стихотворенийБыл соловьисто непорочен.2015IX. Растворение1Исход терзаний и мученийИз вихря пламени дымамиНесёт в себе поток лучений,Те тихо тают за домами.Так никнет снег, сходя ручьями,Бурля на камнях бурунами:Шумит и полнит свет речами,А те расходятся меж нами.2Иду в цветы для вознесенийНа ароматах в бесконечность,Чтоб ощутить, как зреет семя,Творя из вод нектар и млечность.Стремленье посолонь бутоновВ кругах от завязи до плода –Есть растворение их стоновВ запасы жизни с древним кодом.3Слежу за лётом птичьих клинов,Считаю крылья в дикой стае,И между радостью и сплиномНевольно в небе звуком таю.Прорывы в песню растворенийВ просторах ора и безмолвийПодобны выплеску в кореньяИ замирание в них молний.4Побег дождя в земные плены,Его успение в потопе,Подобен образу вселенной,Где каждый атом бесподобен,Нырнуть бы в логово созвездийИ раствориться в этих гнёздах,Где нет ни подлости, ни мести,А только вечность, только звёзды.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .2017X. Шелест и шептание словТихо льётся лист с усталых веток,Укрывает шелестом траву.Оголённый клён в потоке светаЧёрной птицей гложет синеву.А под ним то радостно, то с грустьюШевелится ветер у корней,Рвёт поводья и сгоняет к устьюТабуны из огненных коней.Время ставит сети для успенийИ, туманом с моросью маня,Тянет мысли в омуты терпений,Чтобы смерть на роды поменять.Ах, мой конь у вздыбленных распятий,Ах, мой лист на дыбе у времён.То ли ты преддверие проклятий,То ли ты живец на перемёт.От меня, тебя и зимней скорбиСтая птиц уходит в облака.Клич тоски стрелу полёта горбит,Клин пронзает небо и блага.Мне бы с ними, да куда подранку,Только голос от беды сорвать.Остаётся в ночь и спозаранкуДо весны шептать во сне слова.2017XI. ОреховоеЛучась улыбкой лета в марципане,Осенний запах падает на боль.Вино и месяц в адовом стаканеВедут меня по жизни на убой.Горчит миндаль в ночи навек прогорклой,Бубнит о прошлом колотый фундук,Скользит слюна липучей слизью в горло,А слёзы каплют звёздами в беду.Но, как на грех, мне хочется смеяться,Плывя в потоке патоки и лжи.Да, клоун я, и вы вокруг паяцы,И каждый хочет в сладости пожить.Я помню ток из ярких изобилий,Веселье дня в медовой пахлаве,А ныне их нужда с войной убили,Рассыпав семя смерти в голове.Рассыпав горе в старческом капкане,Столкнув в обрывы сна бесплатный сыр.Осталась осень, что пройдёт и канет,Остался Бог, с ним райские весы.2018XII. Медово-южноеРучьи выбегают из тёплых проталин,Шумят на камнях бурунами.Заветные дали весенними стали,Тепло разливают меж нами.Весёлые птицы в пылу ликованийТворят красоту обновлений.Рассветы купаются в солнечной ванне,Крестя нас лучами без лени.В апреле взовьются по тысячам талийГотовые к счастью бутоны.Ты помнишь, мы юными в небо летали,Отринув январские стоны.Сады опьянеют в цветочном туманеПод звуки пчелиной работы.В Крыму и Донбассе, на нивах КубаниНабухнут и завязь, и соты.Насытится воздух медовым настоем,Когда зацветёт медуница.Приду на поляну, где новь на постое,Приду, чтоб любви поклониться.Весну не забуду и мир не оставлюВ преддверии ветров ледовых.Открою по осени окна и ставни,Вдохну запах листьев бедовых.2018XIII. Полынно-криничное1. ПолынноеБродами времени, неторопливо,Мимо степной теплотыСолнце уходит к далёким заливамГреть на рекламе латынь.Ярким закатом без племени-родаВечер садится в ковыль,Кровью окрашен плетень, а к воротамЛипнет бордовая пыль.День ускользает полоской за степью,Грустно темнеют сады,Берег сливается плотью и теньюС кромкой полынной воды.Кровно и красно по вехам постылымСвет удалился и сник,Может, песком затерялся в пустыне,Может, забился в родник.Я приникаю к заветной тетради,К той, что отвагой лиха,Памяти деда и прадеда ради,Ради любви на века.2. КриничноеВетер и звуки притихли в портьере,Сполохи сникли в углах.Склепом становится сказочный терем,Смертью окрашена мгла.Ночь выливает в покорность лучиныСкорбные свечи луны.В муторной были у мутной стремниныСны мертвечиной полны.Без маеты, суеты и без лениБуквы в себе тереблю,То я владелец, то пламенный пленникНежного слова – люблю.Мне бы до солнца дожить и воспрянуть,Окна и двери открыть,Выйти на волю и в запахе пряномВыплеснуть силищу крыл.Хватит безропотно красить страницыГрязью и слякотью тьмы.Глянь, отражаются лица в криницах,Глянь, в этой радости - мы.. . . . . . . . . . . . .2018XIV. Шары листвы в Шушарах и Кижи. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . «Идёт-гудёт зелёный шум…». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Н.А. НекрасовЖивут в Шушарах рыжие шары,Шуршат листвой над озимью под снегомО том, что будет время для жарыИ путь любви из Ладоги в Онегу.Дорога в негу с тайной небылиц,Полёт во сне с обрыва расставанийПод шёпот губ твоих столиких лиц,Когда дышал страстями на Тамани.Где тихий омут, там и Ахтаниз,Затем Ухта с Интой и Воркутою,Паденье вверх и вознесенье внизК твоим ногам у северных постоев.К твоим югам с кермеком в кружевахСреди холмов и шрамов от безмолвий,Где я любовь без косточек жевалИ запивал разрядами из молний.Уйду по льду, как посуху в песке,По той тоске, токующей о хлебе,По току зрелищ, где поёт аскетНемую скорбь в потоке лживой хляби.Уйду за Свирь, неведомо куда,Не помня дней из точек невозврата,А там врата и летняя звезда,И юный Бог с лицом врага и брата.А там свистят скворцы, поют чижиИ соловьи, любовники для пений.Я навсегда войду в твои Кижи,Чтоб стать гвоздём в крестах долготерпений.1990. 2018XV. Лермонтов, Голубицкая и я. . . . . . . . . . . . . . . . . . «…Славный был малый, смею вас уверить; только. . . . . . . . . . . . . . . . . . немножко странен. Ведь, например, в дождик,. . . . . . . . . . . . . . . . . . в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут –. . . . . . . . . . . . . . . . . . а ему ничего. А другой раз сидит у себя в комнате,. . . . . . . . . . . . . . . . . . ветер пахнет, уверяет, что простудился; ставнем. . . . . . . . . . . . . . . . . . стукнет, он вздрогнет и побледнеет; а при мне. . . . . . . . . . . . . . . . . . ходил на кабана один на один; бывало,. . . . . . . . . . . . . . . . . . по целым часам слова не добьешься,. . . . . . . . . . . . . . . . . . зато уж иногда как начнет рассказывать,. . . . . . . . . . . . . . . . . . так животики надорвешь со смеха…». . . . . . . . . . . . . . . . . . М.Ю. Лермонтов, «Герой нашего времени»В Голубицкой голуби воркуют,О жаре тоскует март под вечерИ мечтает выпить жизнь такую,Где июль жерделями расцвечен.За маяк, в песочную Пересыпь,Льёт закат весеннюю потраву.Бьются блики в зимние порезыИ резвятся солнечной оравой.У прибоя ракушки АзоваВ ночь гудят о вечности губами,Чтоб проснулись филины и совыДля охоты в ериках Кубани.За лиманом, выше Ахтаниза,Лермонтов блуждает по Тамани.Воздух диким запахом пронизанИ низины влагою туманит.Расставанье шагом не проверитьВ облаках, на водах и на тверди.Чуть южнее шлёт Печорин ВереПоцелуй с разлукою в конверте.На холмах и нивах у предгорийСтепень счастья болью не измерить,И поётся горю в горнем хореО любви к Печорину от Мери.Жизнь фатальна и горчит полынью,Прошлогодним верестом с кермеком.Будет время, страсть волной отхлынетИ в тоску войдёт больным калекой.Стихнет лето за пчелиным роем,Винным соком брызнет Изабелла.Ночь откроет книгу о герое,Чтоб тужить в тиши по юной Бэле.Будет время. Кто сказал не будет.Сядет век морщинами на веки,И Аллах прижмётся к брату Будде,А Христос обнимет их навеки.2018XVI. Из Коктебеля в колыбельБыть может, я стал иноверцемВ тот день, как покинул тебя,Но знаю и чувствую сердцем -Нельзя умирать не любя.По памяти планером реетИз лета седой Коктебель.Согрей же разлуку скорее,Чтоб я возвратился к тебе.Разлей в околдованном утреВетра из морей и степей,Развей одинокость по кудрям,Чтоб я прикоснулся к тебе.Пришёл и шагал побережьемДо белой от мела Керчи,Где солнце и молнии режутТоску на полоски-лучи.Увидел с горы МитридатаНа той стороне колыбель,Где пела мне мама когда-то,Чтоб я возвращался к тебе.Проливом для звёздных купанийБежал в заповедный бурьян,Там в устье любви и КубаниТаится кермек и тимьян.Вдыхал пыльный запах полыни,Вкушал её горький хлебец.Быть может и счастье нахлынет,Когда я приникну к тебе.2018XVII. Уснули дрофыУснули змеи, в гнёзда сели дрофы,Ковыль блестит, глотая блики с неба.В далёкий мир, где мудро блещет Вега,Уходит проза, строя в ритме строфы,И сыплет соль на зрелища и хлебы.Читаю на немецком строки Цвейга:И для меня степной простор замолк,Но амок ждёт в полуночи, что волк.Туман спустился к ерикам Кубани,Обнял рогоз и плавни на заливе,Вливая мглу и влагу мягким комом.Озябла печь, дымы бегут клубамиИ лижут прель на яблоне и сливе,На них затих до марта птичий гомон.Сгущает ночь в просторах душный смог,Но амок в сердце заполночь не смолк.Мой милый Стефан, лекарь и мучитель,Тянущий век спасителем из комыВ далёкий рай, где призраки в улыбкахПрикажут новым птицам – не кричите,Здесь шёпот губ для таинства искомый,Как шелест ветра на барханах зыбких,И путь один, все страсти под замок,Иначе амок и убитый Бог.1991. 2018