Анатолий Болгов
Пушкинский ветер на мельницах Зурбагана в Донбассе
Солнце отразило Божий ликПрикоснулось к телу облученьем.
Облаками в зори обречений
Лебеди уплыли, Natalie.
Я уйду в раскаянье молитв,
В небеса исторгнутых молчаний.
Ангел невозможных обещаний
Между нами дышит, Natalie.
Страха нет за будущее «пли!»,
Согнут я страстями до предела.
Никакого нет до жизни дела,
Если честь задета, Natalie.
В ползании сплетен всякой тли
Мы с тобой раздеты безучастно.
Колют сердце те осколки счастья,
Что легли меж нами, Natalie.
Грозами над гроздьями калин,
Нежными касаньями морошки
Я приду по будущей дорожке,
Чтоб тебя увидеть, Natalie.
2010
II. Морошки мне, морошки
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . «На свете счастья нет, но есть покой и воля».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . А.Пушкин, 1834.
Ведь счастья нет, но есть покой и воля.
А эфемерность радужного сада?
Ах, мой поэт, не выстрадал ты боли
При выпаденье старости в осадок.
Одна лишь помощь в этом испытанье
При затуханье бодрости и силы –
Потеря сна и памяти, как дани
За прыткость дней, где молодость носилась.
А весь покой и волю при юдоли,
Под запахи венков и розы ветра
Несёт дитём в замызганном подоле
Могила, глубиною больше метра.
Но мысли, скажешь, в них живёт приволье
И осветляет сказками дорожки.
Ах, мой поэт, как горько, даже боле,
От слов твоих – морошки мне, морошки! *
У ягод этих ангелы застыли
Хранителями душ для занебесья.
Не Данте был, пришёл Дантес постылый,
За ним толпой стояли силы бесьи.
Как быть хотелось, чтоб дышать мгновеньем,
Да мёды лета выгорчились дёгтем.
Завыла смерть дождями омовенья
И вычеркнула жизнь небесным ногтем.
Остался стих, что звёздами замешан,
Где каждый луч обнюхан пушкинистом,
Покой и воля на беде, не меньше.
Прости, поэт, меня и оптимистов.
* - одни из последних слов Пушкина перед смертью
2011
III. Мельницы Зурбагана
Я долго шёл в твой незабвенный город
Локальным стоком пригородных дач.
Упорно поднимался на пригорок
По горькой пыли новых неудач.
Увидел у заброшенной дороги
Ряды камней у холмиков могил.
Оцепенел. Судьба сковала ноги,
Руками замахал что было сил
И сердцем утонул в немой некрополь.
Пока хватало сил, то голосил
И превращался в мельницу, где ропот
Переходил на скрип её ветрил.
Перемолол все буквы алфавита,
Слова печали в чёрную муку.
Оставил только фразу - дольче вита
Ушла строкой в небесную тоску.
Взмолился - забери меня, природа,
Нашли на крылья мельниц ураган.
Не будет счастья у того народа,
Который разрушает Зурбаган.
2010
IV. Мой поезд шёл …
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Если крикнет рать святая:
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Кинь ты Русь, живи в раю!»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я скажу: «Не надо рая,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Дайте родину мою».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . С. А. Есенин
1.
Мой поезд шёл вдоль рыжих терриконов:
Вот Славянск, вот Дебальцево, Алчевск…
Спелёнатая дымом заоконным
Стенала степь на выжженной парче.
Я здесь любил, читал запоем Грина,
Но не видал вовек таких руин.
Нацизм принёс в Донбасс гнильё гангрены,
Цветёт в ней запад хворью украин.
Закат рубины выбросил на скверну,
Огнём заправил облако свинца,
Окрасил кровью выжженные скверы
И красным горем прыгнул у лица.
Реветь бы мне и злость присыпать солью,
Затем сластить слюной от мудреца,
Но что поделать, вечер дружит с болью,
И этим спазмам сердца нет конца.
Доколе в крае детства быть измене,
Доколе ей строгать для жизни гроб.
Пора бы нам собрать свои каменья
В опору дома, не боясь угроз.
О, Русь, моя, здесь загнанная в угол,
Ты о пощаде миру не вопишь.
Подсыпь в пожар мой страх и бедный уголь,
В котором стон колотит гладь и тишь.
2.Брожу по пыли в гриновской таверне,
В разрывы бомб уходят корабли…
Где нет любви, там место только скверне:
Идёт спектакль про баксы и рубли.
Владыка денег в самом сладком виде
Конфету счастья россам преподнёс.
Судьба людей - ему театр комедий,
Где смех выходит кровью день за днём.
Где тот стакан, чтоб правде отстояться,
Где тот мальчиш, чтоб ночи отстоять?
Какой ущерб правители-паяцы
В своих умах для праздника таят?
Спрессован воздух гирями сомнений,
Придавлен дух под воями сирен,
Мотаю бинт на боли от ранений
И тихо жду у боя перемен.
Рассвет падёт на мой телесный овощ,
Росой усилит утренний озноб.
Донбасс мой жив и ждёт святую помощь,
Чтоб в гроб загнать бандеровское зло.
О, степь, моя, от края и до края,
Где страх умрёт в подсолнечном тепле…
Сказал поэт, не надо в небе рая,
Дай отчий дом в Руси на сотни лет.
Июнь. 2014
V. Псковский ветер
1. Путешествие из Торжка через Пушкинские Горы в Печоры
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Истоки Волги, Днепра и Западной Двины живут
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . рядом, на расстоянии не более 140 км друг от друга
Треплет ветер облака, гонит на восток,
И купаются в благах небо и восторг.
Мне на запад путь лежит, посолонь лечу
Вдоль погостовой межи, мимо смертных чувств.
Солнце гладит кожу трав, пьёт росу ночей.
Птицы звончее с утра на снопах лучей.
Свет искрится на крестах маленьких церквей,
Счастья с горем на устах больше, чем в Москве.
Ручеёк течёт и вьёт на земле уют,
Сотни тысяч соловьёв о любви поют.
Дует в лиственный свисток не муссон и бриз,
То струится летний ток с маем в сентябри.
Родниковые края, роды русских рек,
Тайны вечности роят в божеской игре.
У истока мой покой, далее – исход,
И шумит, бежит рекой каждый новый год.
Под ольхой в густой тени стану зной толочь:
Так пахучи эти дни и прохладна ночь.
Колокольчиковый дар тихо шелохну,
Вылью мёды и нектар в солнечную хну.
Не случайно то, что я миру не знаком,
В сердце образы стоят под немым замком.
Будет время, поплывут лебедем слова,
Вещей песней прослывут в юных головах.
За спиной судьбы пустырь, впереди мосты,
А за ними монастырь в куполах застыл.
Обрамлю изгибом рук веры благодать.
Милый друг, я не помру, буду жить всегда.
2. Псковский ветер. Пушкину
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Побывав впервые на псковской земле, я понял,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . где живут истоки Пушкинского океана поэзии
Выцветают буквы на страницах,
Багровеют ягодные точки.
Мне осталось небу поклониться
И рассыпать в осень птичьи строчки.
Перейду дороги и канавы,
Углублюсь в лесные буераки,
Всё, чем жил, ушло в банальный навык -
Пить захлёбом сок весенней браги.
Так случится, выйду на поляны,
Где цветы обласкивают воздух
И ручьи лепечут полупьяно –
Жить счастливо никогда не поздно.
Лягу в травы и вдохну всей грудью
Запах жизни с привкусами тлена,
Вперемешку с радостью и грустью
Преломлю свой опыт о колено.
Псковский ветер душу приголубит,
Унесёт ликующе в Пушгоры …
Как всё любо, если кто-то любит,
И то действо без вины с укором.
Силу смерти вновь преодолею,
В яркий цвет окрашу омут чёрный,
И, пройдя еловую аллею,
Приведу себя в твои Печоры.
- - - - - - - - - - - - - -2016
VI. Побеги из побегов
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . «Два чувства дивно близки нам —
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . В них обретает сердце пищу:
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Любовь к родному пепелищу,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Любовь к отеческим гробам…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . А.С. Пушкин
Мои побеги из дому за кладом
Сродни походу Шлимана за Троей.
Сверкало тело в дырах под заплатой,
Но мир мечты божественно устроен.
Тянули вдаль египетские ночи,
Где Мемфис лил укор в лежачий месяц,
И плыли звёзды в тот кровавый сочень,
Где илы Нила жизнь со смертью месят.
Не ведая ни горя, ни рутины,
Искал на поле грёз у Эльдорадо
Зарытые пять сольдо Буратино
И гульдены на острове пиратов.
Пускал стрелу на сказочном болоте,
За вьюгой шёл, играя с ней в паяцы.
Весной являлся ключик в позолоте,
Да он замков от истины боялся.
Томила ль жадность душу мальчугану,
Питала ль алчность силу и потугу?
Мои ответы птицей в небе канут,
Пройдя судьбу по солнечному кругу.
Корысть была неведома мальчишке,
Тянула вдаль таинственность открытий
И вечный зов романтики из книжки,
И юный вздор, замешанный на прыти.
Забыты ли рассветы в Зурбагане,
Потеряны ли крылья Джонатана?
Мой клад затерян в мифах меж богами,
А сам я без ответа, Богом данным.
Ах, те корыта с трещиной по днищу,
Ах, быстрый вдох и выдох междометий,
Ах, принц и лис, за ними принц и нищий,
Ах, тонкий слой из окислов на меди.
Из тех побегов выросли побеги
Великой тяги к отчему жилищу.
Любовь пришла в беде ли, в нежной неге
К родным гробам, к родному пепелищу.
2017VII. Холодное лето
Болит голова, но душа не болит.
Я чую пыльцу воспалённой весны
И вижу цветы, их разрывы палитр
В размокшую глину, крапиву и сныть.
Предчувствую скрипы осенней арбы,
Тягучие хрипы больных ветряков,
А солнце лучится, что мы не рабы,
А ветер смеётся над счастьем оков.
Надменные веки сомкнули века,
Рассыпаны звёзды, как божеский скарб,
Июнь утекает в лубочный рукав,
Плодами матрёшек теснится тоска.
О, лето моё, воробей и сова,
Безудержный день и сгущённая ночь.
Кричу для того, чтобы голос сорвать
И шёпотом с нёба беду превозмочь.
Забыться бы в неге и лихо забыть,
Уехать к любви в золотую Любань,
Где вяжется шерстью заботливый быт
И пар отлетает от чашек и бань.
О, время обид, привокзальный буфет,
Обед на троих, говорливая снедь.
Цветаева в доле, в невольниках Фет.
Есенин и Лермонтов будут во сне.
Я чай наливаю, в нём огненный блик
Над сахарной россыпью боль бередит,
За светом поэт, ожидающий – пли!
И Мойка 12, и смерть впереди.
За чёрным затвором гудит колея,
Чугунные рельсы бегут в перегон.
Под хвост попадает вожжа и шлея,
Руби эти связи, ставь горе на кон.
Да что там! Иди, улыбаясь, ва-банк,
На дзот упади и лети на таран,
Бросайся с неведомой песней под танк,
И будет прорыв и к богам, и к дарам.
О, годы мои для запасника шхер,
Музейная скорбь и пылинки в лучах.
В июле уйдём в купола полусфер
И будем искрить да молитвой звучать.
2017. 2018VIII. Гриновская таверна
Мечтал во сне о гриновской таверне,
Где в каждом вдохе тесно от страстей,
Хотел прожить и быть до смерти верным
Теплу друзей в сугробе новостей.
В который раз ошибся и промазал
Весёлый ангел света и огня,
Скорей всего, я дьяволом помазан
На царство лжи со свитой воронья.
Эстрадный век вранья и привираний
В амфитеатре зрелищ и хлебов
Несёт мою судьбу к вселенской ране
Среди гробов на родине богов.
Поверх голов на зрелище футбольном,
Иду, минуя волны и психоз.
Немому сердцу биться в стаде больно
И ранить жизнь о водочный наркоз.
Звучит ремикс из юности и детства
Под звон и бой в душе колоколов.
Мотив любви из песенного действа
Плывёт в миноры дней повтором слов.
Глотаю пыль просёлков и обочин,
Бегу в покои к воле напрямик,
Наверно, Бог не мною озабочен,
Быть может, будет счастья только миг.
2018